Зинаида гиппиус яблони цветут

Содержание

LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
Зинаида Гиппиус. Яблони цветут
Яблони цветут Зинаида Гиппиус, 1893
Оглавление
Яблони цветут Текст

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

(0)
Авторская песня (43)
Ада Якушева (1)
Александр Дольский (4)
Булат Окуджава (12)
Вероника Долина (22)
Бегущая строка (48)
В серебристом лунном круге с Александром Блоком (6)
Венок воспоминаний (25)
Цветаева А.И. (6)
Цветаева М.И. (1)
Эфрон С.Я. (1)
Возле Ёлки (16)
Дом Кино (38)
Богатырев Ю. (3)
Данилова Н. (2)
Любшин С. (6)
Печерникова И. (8)
Симонова Е. (2)
Тараторкин Г. (4)
Терехова М. (3)
Харитонов А. (4)
Дорогой длинною с Александром Вертинским (12)
Женские истории (82)
ароматные страницы (7)
господин Буфет (4)
земляничная галерея (29)
приют грёз (22)
счастье есть (5)
цветочное (11)
шоколадная галерея (5)
Живое слово/Зарубежная литература (25)
Барбюс А. (1)
Бронте Э. (3)
Гамсун К. (2)
Жид А. (3)
Кокто Ж. (3)
Коэльо П. (1)
Лондон Д. (2)
Моруа А. (2)
Мэнсфилд К. (1)
О.Генри (2)
Роллан Р. (1)
Цвейг С. (2)
Шолом-Алейхем (2)
Живое слово/Русская литература (96)
Ахмадулина Б.А. (2)
Булгаков М.А. (7)
Бунин И.А. (10)
Гиппиус З.Н. (2)
Головкина И.В. (3)
Гончаров И.А. (3)
Грин А.С. (6)
Достоевский Ф.М. (1)
Каверин В.А. (7)
Куприн А.И. (1)
Окуджава Б.Ш. (10)
Пастернак Б.Л. (2)
Паустовский К.Г. (8)
Телешов Н.Д. (2)
Тургенев И.С. (9)
Чехов А.П. (20)
Шмелев И.С. (3)
Жизнь и Судьба (30)
Великая Княгиня Елизавета Федоровна Романова (27)
Великий Князь Сергей Александрович Романов (15)
Литературные расследования (12)
Литературные фантазии (8)
Мой Санкт-Петербург (115)
выставки (10)
городские прогулки (35)
дорога к храму (4)
музеи (23)
поэт и город (50)
Моя Москва (197)
вокруг Шехтеля (9)
выставки (34)
городские прогулки (65)
дорога к храму (20)
Марфо-Мариинская обитель (35)
музеи (18)
поэт и город (7)
Фотопробы/Крупный план (20)
Музыка кино (39)
Елена Камбурова (10)
О любви (6)
Остров Детства (37)
книжка с картинками (25)
мои сказки (4)
семейный круг (8)
Открытие книги (40)
Письмовник (47)
Помню и люблю (13)
Путешествия (35)
Валуево (1)
Введенское (4)
Павловск (3)
Репино (3)
Селигер (1)
Таруса (2)
Царское Село (7)
Ярославль (14)
Пушкинский альбом (27)
Спаси и Сохрани (62)
Иеромонах Роман (Матюшин) (9)
Миркина З.А. (29)
Праздники и традиции (19)
Протоиерей Александр Шмеман (3)
Святитель Игнатий (Брянчанинов) (3)
Солодовников А.А. (3)
Среди Миров с Иннокентием Анненским (26)
Старая пластинка (10)
Клавдия Шульженко (7)
Стихотворения чудный театр (417)
Анненский И.Ф. (6)
Апухтин А.Н. (3)
Ахмадулина Б.А. (40)
Ахматова А.А. (37)
Баратынский Е.А. (5)
Берггольц О.Ф. (2)
Блок А.А. (15)
Бродский И.А. (49)
Брюсов В.Я. (4)
Бунин И.А. (11)
Вознесенский А.А. (5)
Волошин М.А. (5)
Герцык А.К. (2)
Глебова-Михайловская А.Н. (10)
Гумилев Н.С. (7)
Дон-Аминадо (4)
Евтушенко Е.А. (3)
Есенин С.А. (9)
Жуковский В.А. (2)
Заболоцкий Н.А. (3)
Иванов Г.В. (21)
Ивнев Р. (3)
Инбер В.М. (2)
К.Р. (5)
Кушнер А.С. (7)
Левитанский Ю.Д. (10)
Лермонтов М.Ю. (2)
Лиснянская И.Л. (4)
Маршак С.Я. (3)
Мережковский Д.С. (2)
Микушевич В.Б. (2)
Миллер Л.Е. (14)
Набоков В.В. (17)
Пастернак Б.Л. (16)
Рыжий Б.Б. (2)
Самойлов Д.С. (10)
Саша Чёрный (2)
Северянин И.В. (6)
Соловьева П.С. (3)
Тарковский А.А. (4)
Толстой А.К. (6)
Тушнова В.М. (5)
Тютчев Ф.И. (9)
Фет А.А. (7)
Фофанов К.М. (4)
Ходасевич В.Ф. (5)
Цветаева М.И. (20)
Ширман Е.М. (2)
Эренбург И.Г. (3)
Творчество и Чудотворство (29)
Театр/Концертный зал (28)
Час и вечность с Мариной Цветаевой (77)

Зинаида Гиппиус. Яблони цветут

Зачем она так сделала, что я не умею жить без нее? Это она сделала, я не виноват.

Я написал это — и мне стало странно. Говорю точно о возлюбленной. Но возлюбленной у меня нет. Это моя мать сделала так, что я умираю без нее. Если человека держать в тепле всю жизнь, а потом неодетого выгнать на двадцатиградусный мороз, он непременно умрет. И я умру. Умру из-за нее.

Давно уж мне хочется рассказать кому-нибудь все, о чем я думаю, или хоть написать. Рассказать некому, никто не хочет, чтобы я рассказывал, так уж лучше я напишу. Все-таки легче.

Художники — Жан-Батист Грёз, Роберт Льюис Рид, Берта Вегманн, Герберт Арнольд Оливье.

Источник статьи: http://www.liveinternet.ru/users/3926118/post470858655/

Яблони цветут
Зинаида Гиппиус, 1893

«Зачем она так сделала, что я не умею жить без нее? Это она сделала, я не виноват… Я написал это – и мне стало странно. Говорю точно о возлюбленной. Но возлюбленной у меня нет. Это моя мать сделала так, что я умираю без нее. Если человека держать в тепле всю жизнь, а потом неодетого выгнать на двадцатиградусный мороз, он непременно умрет. И я умру. Умру из-за нее…»

Мне кажется, что эти последние дни — важные и значительные дни для меня. Я до чего-то дошел, кончил половину моей жизни, а дальше дорога прямая, унылая, быстрая и такая однообразная, что уже нельзя будет заметить, идешь ли вперед или назад, вверх или вниз. И не знаю, нужно ли покориться, как всегда, и идти по ней.

Мне теперь двадцать восемь лет, но никто этому не верит, таким старым я кажусь. Я сам знаю, что я старик. У меня было прежде красивое и нежное лицо, как у мамы, мы с ней часто вместе смотрелись в зеркало, и нам казалось, что мы удивительно похожи друг на друга.

Теперь она не узнала бы меня. Я согнулся, глаза потускли, борода выросла большая, лицо стало желтое, темное. Я думаю, что я скоро умру. У меня нет, кажется, никакой болезни, но я должен умереть, потому что живет тот, кто хочет, кто имеет волю жить, а у меня нет воли. В последние дни, когда я это сознал и увидел, что мне больше и ждать нечего — я даже думал о самоубийстве. Но я не могу. Я боюсь. Я знаю, что у меня пошлое и трусливое сердце. Я боюсь.

Все это она сделала. Правда, я думаю — что от нее же у меня то чувство, которое совсем не пошло, и одно давало мне счастие жизни — сентиментальность. Я не стыжусь этого слова, как все стыдятся. Да, все стыдятся, потому что у всех оно есть…

Я музыкант и если не хороший, то порядочный, как говорят. Думаю, хорошим я и не могу быть, потому что, когда играю длинные, трудные рапсодии и фуги, даже сонаты, я совершенно холоден, и мысли у меня самые обыденные, скучные. Чувство прекрасного редко бывало у меня; это — совсем не сентиментальное чувство, оно захватывает и зовет вперед, а мне это трудно; я люблю тихое умиление, воспоминания, когда так сладко болит сердце, и в душе глубокая тишина.

Бывало, играя блестящую прелюдию в концерте (теперь уж давно я не выходил на эстраду), я взглядываю на какого-нибудь пожилого господина в первом ряду и думаю: «Вот ты смотришь на меня, слушаешь внимательно и знаешь, что я играю, потом будешь делать толковые замечания о моей „технике“ и „экспрессии…“ А если бы я бросил теперь эту прелюдию и сыграл маленькую, простую малороссийскую песенку, которая напомнила бы тебе далекие годы, темный, теплый сад и, может быть, чьи-нибудь милые, забытые глаза — ты встал бы и ушел, чтобы скрыть невольные слезы, радостную грусть и счастье, которого не дает тебе блестящая прелюдия. И непременно ты хотел бы скрыть это счастие, потому что тебе стыдно и кажется, что ты один так чувствуешь и другие не поймут, а между тем все так же чувствуют — и каждый стыдится, думая, что он один. У каждого есть светлое облако в прошлом.

Источник статьи: http://kartaslov.ru/%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%97%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%B8%D0%B4%D0%B0_%D0%93%D0%B8%D0%BF%D0%BF%D0%B8%D1%83%D1%81_%D0%AF%D0%B1%D0%BB%D0%BE%D0%BD%D0%B8_%D1%86%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%83%D1%82/1

Яблони цветут Текст

Зачем она так сделала, что я не умею жить без нее? Это она сделала, я не виноват…

Я написал это – и мне стало странно. Говорю точно о возлюбленной. Но возлюбленной у меня нет. Это моя мать сделала так, что я умираю без нее. Если человека держать в тепле всю жизнь, а потом неодетого выгнать на двадцатиградусный мороз, он непременно умрет. И я умру. Умру из-за нее.

Мне кажется, что эти последние дни – важные и значительные дни для меня. Я до чего-то дошел, кончил половину моей жизни, а дальше дорога прямая, унылая, быстрая и такая однообразная, что уже нельзя будет заметить, идешь ли вперед или назад, вверх или вниз. И не знаю, нужно ли покориться, как всегда, и идти по ней.

Теперь она не узнала бы меня. Я согнулся, глаза потускли, борода выросла большая, лицо стало желтое, темное. Я думаю, что я скоро умру. У меня нет, кажется, никакой болезни, но я должен умереть, потому что живет тот, кто хочет, кто имеет волю жить, а у меня нет воли. В последние дни, когда я это сознал и увидел, что мне больше и ждать нечего – я даже думал о самоубийстве. Но я не могу. Я боюсь. Я знаю, что у меня пошлое и трусливое сердце. Я боюсь.

Все это она сделала. Правда, я думаю – что от нее же у меня то чувство, которое совсем не пошло, и одно давало мне счастие жизни – сентиментальность. Я не стыжусь этого слова, как все стыдятся. Да, все стыдятся, потому что у всех оно есть…

Я музыкант и если не хороший, то порядочный, как говорят. Думаю, хорошим я и не могу быть, потому что, когда играю длинные, трудные рапсодии и фуги, даже сонаты, я совершенно холоден, и мысли у меня самые обыденные, скучные. Чувство прекрасного редко бывало у меня; это – совсем не сентиментальное чувство, оно захватывает и зовет вперед, а мне это трудно; я люблю тихое умиление, воспоминания, когда так сладко болит сердце, и в душе глубокая тишина.

Бывало, играя блестящую прелюдию в концерте (теперь уж давно я не выходил на эстраду), я взглядываю на какого-нибудь пожилого господина в первом ряду и думаю: «Вот ты смотришь на меня, слушаешь внимательно и знаешь, что я играю, потом будешь делать толковые замечания о моей „технике“ и „экспрессии…“ А если бы я бросил теперь эту прелюдию и сыграл маленькую, простую малороссийскую песенку, которая напомнила бы тебе далекие годы, темный, теплый сад и, может быть, чьи-нибудь милые, забытые глаза – ты встал бы и ушел, чтобы скрыть невольные слезы, радостную грусть и счастье, которого не дает тебе блестящая прелюдия. И непременно ты хотел бы скрыть это счастие, потому что тебе стыдно и кажется, что ты один так чувствуешь и другие не поймут, а между тем все так же чувствуют – и каждый стыдится, думая, что он один. У каждого есть светлое облако в прошлом.

И у меня оно есть, как у всех».

Скучно рассказывать с самого начала, с тех пор, как я был ребенком. Да и в двадцать лет я жил так же, как в десять. Только в двадцать я был счастливее, потому что перерос маму и мог гулять с ней под руку. Отношения же наши не изменялись. Бывало, мальчиком я часто делал ей сцены, когда она уезжала в театр без меня, говорил, что она не имеет права веселиться, когда я должен учить уроки. Она серьезно умоляла простить ее, даже делалась печальна, если я дулся. Нам нельзя было ссориться. У нее не было никого, кроме меня. И у меня была она одна.

С отцом я даже не разговаривал никогда. Пожилой господин, вечно занятый какими-то постройками, живший в другой половине дома, он совсем не интересовал меня. А мама была такая молодая, тоненькая, как девочка, с большими черными глазами, свежая, блестящая; платье ее шумело при быстрых движениях, и веяло от нее какими-то странными духами, – я так и не узнал, как они называются. Запах их напоминал самую раннюю весну.

Конечно, мы жили в Петербурге. Я говорил, что у всех есть что-то необычное, светлое в прошлом. Но я не знаю и сомневаюсь, что может быть у людей, которые родились в Петербурге и не видали другого солнца. Хорошо, если я ошибаюсь и сужу по себе. Но я никогда не примирюсь с этим низким небом и темным воздухом, с этой квартирой, где я один. Впрочем, об этом впереди. И все равно, я один в целом свете, как же мне не быть одному в этой квартире?

Мы жили в большом городе на юге, в своем доме. Дом был новый, выстроенный отцом, неудобный и холодный. Во дворе был небольшой, но чистый сад, к которому со всех сторон примыкали чужие сады, а потому он казался мне бесконечным. Отец все хотел его вырубить и построить два флигеля и сарай, но так и не собрался. Не знаю, впрочем, может быть, теперь уж и нет нашего сада. Не знаю, да и знать не хочу.

Я никогда не был в гимназии. В самом деле, с кем бы мама оставалась? У нее было много знакомых, но никто никогда за ней не ухаживал серьезно, хотя и знали ее отношения к отцу. Я думаю, она сама не хотела.

У меня были лучшие гимназические учителя, и я учился недурно. Мама, конечно, училась со мною, но ей часто надоедало, и она говорила:

– Володя, бросим книги, пойдем гулять, а?

И мы шли, – она нарядная, веселая, а я счастливый, что у меня такая хорошенькая мама, и я так на нее похож.

Она совсем не изменялась, не старела, и скоро нас стали принимать за брата и сестру, особенно когда у меня выросли усы и маленькая борода. Мне казалось, что и я не изменился внутренне. Только к двадцати годам я серьезно стал заниматься музыкой и мечтал о консерватории. Гимназический экзамен я сдал хорошо, и надо было на что-нибудь решаться.

– Ты поедешь в консерваторию, в Москву, непременно, – говорила мама. – Надо скорее, тебе уже двадцать лет. Ты будешь знаменитым, вот увидишь.

– А когда же мы поедем?

– Осенью, я думаю. Хорошо?

Не было и речи о том, чтобы мне ехать без мамы. С кем бы я стал говорить? Кто бы ласкал меня и ходил со мною гулять? А кто бы ухаживал за мною, когда я заболею? Да разве возможно ей оставаться без меня, когда мы ни на один день не расставались, все делали и обсуждали сообща? Я и заниматься не стал бы без нее.

Так же, как бывало ребенком, – я садился по вечерам у огня в ее комнате, на полу, около ее ног, и рассказывал ей, как та и та барышня в меня влюблены, как я за ними ухаживаю, и какая мне больше нравится. Мне в это время казалось, что все барышни должны быть в меня влюблены, потому что я такой красивый и так хорошо играю на фортепиано.

– Знаешь, Володя, – сказала мне раз мама, – ведь ты совсем не похож на мужчину, ты совершенно женщина, оттого, должно быть, мы с тобой так и сошлись… Или это я сама так сделала, – прибавила она подумав. – Ты, например, в мужском обществе и не бываешь никогда; а среди женщин я тебя видела – там ты тоже как-то не ухаживаешь, а кокетничаешь. Не знаю… но мне кажется, будь ты мне чужой – ты мне не понравился бы.

Источник статьи: http://www.litres.ru/zinaida-gippius/yabloni-cvetut/chitat-onlayn/